О студии

Оставив сухие сводки сведений и фактов для дотошных историков, мы решили рассказать своими словами о нашей студии и о нас самих.

«Мягкий» знак
(Ольга Ефимова, 2014)

На изломе исторических эпох, когда социализм уже давно кончился, а капитализм ещё не думал начинаться, в самом центре Москвы, в Российской Государственной Детской Библиотеке, возникла литературная студия «Жизальмо» под руководством поэта Татьяны Михайловны Котенёвой-Громан. Оптимистичное и очень изящное слово (в нём слышится и «жизнь», и «комильфо») бросило вызов грубым советским будням. Тонкое и звонкое, появилось оно на свет в день рождения пионерской организации, в кипучем и мятёжном мае 1990-го.

Полина Дубынина, Татьяна Михайловна с томиком А.С. Пушкина и Алексей Мавренков. 7.06.2014. Занятие студии, посвящённое дню рождения великого поэта. Фото - Михаил Ожегов.

Слово сложилось, будто башенка из кубиков, из заглавных букв имён первых студийцев и руководителя – Женя, Ира, Зоя, Артём, Лена, Маша, Оксана. А вот мягкий знак подарила аббревиатуре сама Татьяна Михайловна.

На заре перестройки, когда страна впала в шок от экономических потрясений, бесплатная детская литературная студия, казалось, была обречена.

А тот год выдался особенно тяжёлым.

В истории государственного пятилетнего планирования экономики это был первый случай общего срыва плана. Магазины ощерились пустыми прилавками, а очереди, как пиявки, присасывались к заветным дверям. Большинство законов не работало. Тогдашний министр финансов принял закон о повышении цен в десять раз.

Однако, невзирая на экономические катаклизмы, некоммерческая студия выжила и продолжала существовать. Юные литераторы приносили наставнице сочинения. На занятиях появлялись на свет «биномки» - стихотворения, написанные «на два заданных существительных» (одушевлённое и неодушевлённое), создавался «бестолковый словарь», сплетались венки сонетов.

Как-то я поинтересовалась: почему, вопреки законам рыночной экономики, за посещение занятий Татьяна Михайловна не берёт ни копейки.

- Я считаю, научить писать нельзя. Можно только развивать то, что тебе дано природой. И я никого не учу. Просто помогаю всем вам дорасти до себя.

По той же причине, как выяснилось, в студии не празднуется День Учителя.

- Какой из меня учитель?! – искренне удивилась наша руководитель. И поразмыслив, добавила: - Ну да, я чему-то учу. Хорошему вкусу.

Когда мы с ней познакомились, Россия уже прочно встала на новые экономические рельсы, миновали лихие девяностые, отшумели гламурные нулевые, а на дворе високосил нежно-салатовый, неприлично тёплый апрель. А студия с французским именем шумно праздновала британское совершеннолетие - 21 год. И знаете, ей было что праздновать. Имена первых студийцев занимали почётные места на страницах гонорарных журналов, а нынешние воспитанники снимались в молодёжных сериалах, связанных с литературой, и получали первые премии на конкурсах молодых писателей.

Помню, меня сразу удивила атмосфера на студии. Просторный светлый кабинет, горячий чай, непривычно добрые лица разновозрастных студийцев и оценивающий взгляд руководителя. Так добытчики всматриваются в золотоносный песок. Так в армии «деды» пристально «сканируют» новобранцев.

- Читай! – велела маленькая, но очень сильная женщина.

Я начала бормотать какие-то ранние стишата, изобилующие английскими словечками. Как в тумане, заплетающимся голосом. Шутка ли, впервые в жизни выносить свои опусы на суд профессионала!

Через десять минут, показавшихся мне часом, наставница закурила и вынесла вердикт:

- Пожалуйста, не увлекайтесь англицизмами. Вы человек талантливый. Но американские словечки засоряют ваши стихи. Родной язык в ваших произведениях выступает фоном. На первый план выходят забугорные фразочки. Для русского литератора это недопустимо.

- Но ведь Бродский в эмиграции писал на английском! – возразил кто-то.

- На английском, но не с англицизмами по-русски! – парировала Татьяна Михайловна.

Мы заспорили. Препирались, пока чай не остыл. Сошлись на том, что начинающим литераторам стоит писать исключительно по-русски, но по достижении уровня Бродского можно сочинять хоть на иврите.

Меня приняли в студию. Высокий суд в лице наставницы постановил придерживаться линии классического стихосложения, а народ, напротив, поддержал увлечение литературными экспериментами.

Конечно же, я с энтузиазмом пришла на следующее занятие. Вот тут-то и разыгралась маленькая трагедия. Кого-то не опубликовали в престижном литературном журнале. Девушка сообщила об этом и заплакала от обиды. Мы переглянулись, перебирая в уме фразы утешения.

Слово взяла наша литературная мама:

- Пренебреги! – авторитетно посоветовала Татьяна Михайловна.

«Пренебреги!» - её любимая фраза. Неотъемлемая часть знакового образа.

Как и дым неизменных сигарет с ментолом, строгий брючный костюм и очки с круглыми стёклами. Как и цепкий взгляд, не допускающий небрежности наших творений по отношении к родному языку. И философское отношение к жизни человека, рождённого во время Великой Отечественной Войны.

Семь бед – один ответ. Когда кого-то из наших преследовали неприятности (не напечатали в журнале, разошлась с молодым человеком, разводились родители), не терпящая жалоб на жизнь, но глубоко сопереживающая своим воспитанникам, молча выслушивала Татьяна Михайловна сбивчивые исповеди.

- Пренебреги! – звучало в ответ. – Иди, попей чайку.

Страдалец успокаивался и тянулся к электрическому чайнику. А правда, не война на дворе, под бомбами не ходим, от пуль не прячемся, и эти детские печальки переживём.

По сей день наша бессменная начальница выслушивает каждого студийца. И помогает своим подопечным. Кого-то ободрит добрым словом, кому-то даст интересную книгу почитать, кого-то рекомендует редколлегии поэтического альманаха.

Занятия в студии по-прежнему бесплатные, а возрастная планка участников перевалила за юношеский возраст. За длинным столом скрипят ручками школьники, студенты и те, кому за тридцать.

Во главе торжественно восседает Татьяна Михайловна и пьёт крепкий чай из аристократической чашки ленинградского фарфора.

Из русского языка постепенно исчезает слово «подвижник». Это человек, беззаветно и самозабвенно преданный своему делу в течение всей своей жизни.

А мне страшно приятно знать одну такую удивительную, прекрасную самоотверженную женщину, чьё бескорыстное начинание живёт почти четверть века.

Её чувство собственного достоинства не зависит от колебания курса доллара. На её служение литературе и детям не влияет повышение цен на хлеб и общее удорожание жизни. И когда всё идёт наперекосяк, а будущее видится мрачным, когда больше всего на свете хочется выть на луну, память подсказывает её охрипшим голосом:

- Киса, не психуй. Пренебреги!

Ольга Ефимова, 2014


Место моей души
(Алина Кладова, 2011)

Татьяна Михайловна и Николай Синехог. Тихие беседы об искусстве.
7.06.2014. Фото - Михаил Ожегов

Кто сказал, что поэзия нынче не в моде? Наверное, тот, кто никогда не видел света одержимых детских глаз, каждую субботу озаряющих Комнату люби­мых занятий в здании Детской библиотеки на станции метро "Октябрьская". Им не страшен ни двадцатиградусный мороз, ни сорокоградусная жара, ни даже школьные экзамены и контрольные. Потому что здесь их настоящий дом, здесь их всегда ждут.

Детская литературная студия "Жизальмо" начала свое существование 20 лет назад. Диковинное название объясняется очень просто - оно составлено из на­чальных букв имен основателей студии. Ударение - строго на второй слог, никакого французского акцента! Бессменный руководитель и душа студии - замеча­тельный детский поэт, учитель от Бога и просто умеющий жить человек - Татья­на Михайловна Громан-Котенёва.

"Фирма веников не вяжет", - всегда повторяет Татьяна Михайловна, гордо оглядывая своих питомцев. Кто-то из выпускников студии стал журналистом, кто-то - актером, кто-то - врачом, а кто-то - даже майором ФСБ, но все они до сих пор по ночам пишут стихи и верят в чудеса. И, конечно же, поздравляют Та­тьяну Михайловну со всеми праздниками.

Официально (по задумке библиотечного начальства) студия является дет­ской, но на самом деле жизальмовские двери открыты для всех, кто готов учиться, творить и дружить. В результате средний возраст студийцев колеблет­ся от 8 до 30 лет. И при этом, как ни странно, все живут дружно. Дело вовсе не в возрасте, силе таланта, предпочтениях в одежде и в искусстве. Всех объеди­няет какое-то неуловимое чувство теплоты и общности. Недобрый, непорядоч­ный или просто тяжелый по характеру человек в "Жизальмо" надолго не задер­жится. Нет, его не выгонят - уйдет по собственному желанию. И так - уже на протяжении нескольких поколений (самые старшие из выпускников уже приво­дят в студию собственных детей).

Чем же занимаются в этом загадочном месте? Только чистым творчеством. Никакой учебы и теории литературы. Ребята приносят стихи и прозу, написан­ные дома, а также упражняются в импровизации непосредственно на занятиях. Самое распространенное задание - "биномка". Один из ребят предлагает ка­кое-нибудь неодушевленное существительное, другой - одушевленное. Потом все должны быстро написать стихотворение или рассказ, используя эти два слова. Некоторым удается за пять минут создать шедевр, по выражению Татья­ны Михайловны, "выстрелить из пушки по воробьям".

В студии не принято резко критиковать товарищей, а вот себя самого - всег­да пожалуйста. "Ой, у меня опять какой-то бред получился", - без этих слов не обходится выступление ни одного признанного таланта. Но Татьяна Михайлов­на никого не оставляет без похвалы, особенно самых маленьких. Какая прекрасная реабилитация после школьной травли и давления!

Каждую весну "Жизальмо" участвует в фестивале детских литературных сту­дий в Музее Маяковского на Лубянке. Любой зритель заметит, что уровень дру­гих студий несоизмеримо ниже. Возможно, отчасти дело в возрасте студийцев: многие из них - уже взрослые люди. Но не только в этом.

Некоторые жизальмовцы участвуют в ежегодных семинарах для детей и юношества, которые обычно проходят в Литературном институте где-то в конце марта. Весна - время поэтов...

Нигде так не отмечают праздники, как в "Жизальмо". После такого удоволь­ствия не хочется праздновать ни дома, ни в гостях. За несколько мгновений по­этическая мастерская превращается в настоящий салон, где все не только чи­тают стихи, но и поют, танцуют, рисуют, играют театральные сценки. Например, на позапрошлую новогоднюю елку ребята сами сочинили и поставили малень­кий спектакль про знакомство Гамлета и Красной Шапочки, а в этом году сыгра­ли несколько сцен из пьесы Бернарда Шоу. Да, кто-то может быть скажет, что обстановка в студии совсем не рабочая. Но ведь и поэт - не рабочий с лопатой, а творец. Поэтому юные дарования в такой обстановке чувствуют себя, как ры­бы в воде. Кстати, живности в студии хватает - и рыбки, и черепаха, и даже го­ворящий попугай. И всем им тоже очень нравится в "Жизальмо".

Сказка про Красного Гамлета, Новый Год - 2009.

Ни одно занятие не обходится без чаепития с разнообразными вкусностями. Настоящее счастье для современных детей, которым нечасто удается с удовольствием поесть - как в дома, так и в школе. Сама же Татьяна Михайловна старается следить за фигурой, чтобы быть в отличной форме. По праздникам к сладкому меню добавляются бутерброды с колбасой и иногда - немного вина для совершеннолетних студийцев. После чаепития все дружно моют посуду и убирают. А затем следует ритуальное прощание у дверей библиотеки, иногда затягивающееся почти на целый час. Ведь нужно столько всего обсудить! И все равно, что дома ждут родители. Иногда прощание заканчивается настоящим хороводом вокруг Татьяны Михайловны - таким, что голова кружится и на сле­дующий день...

Алина Кладова, 2011